По морю, морю синему, По синему, но Хвалунскому Ходил-гулял Сокол-корабль Немного- немало двенадцать лет. На якорях Сокол-корабль не стаивал, Ко крутым берегам не приваливал, Желтых песков не хватывал. Хорошо Сокол-корабль изукрашен был: Нос, корма — по-звериному, А бока зведены по-змеиному, Да еще было на Соколе на корабле: Еще вместо очей было вставлено Два камня, два яхонта, Да еще было на Соколе на корабле: Еще вместо бровей было повешено Два соболя, два борзые; Да еще было на Соколе на корабле: Еще вместо очей было повешено Две куницы мамурские; Да еще было на Соколе на корабле: Еще три церкви соборные, Да еще было на Соколе на корабле: Еще три монастыря, три почестные; Да еще было на Соколе на корабле: Три торговища немецкие; Да еще было на Соколе на корабле: Еще три кабака государевы; Да еще было на Соколе на корабле: Три люди незнаемые, Незнаемые, незнакомые, Промежду собою языка не ведали. Хозяин-от был Илья Муромец, Илья Муромец сын Иванов, Его верный слуга — Добрынюшка, Добрынюшка Никитин сын, Пятьсот гребцов, удалых молодцов. Как издалече-далече, из чиста поля Зазрил, засмотрел турецкой пан, Турецкой пан, большой Салтан, Большой Салтан Салтанович. Он сам говорит таково слово: «Ай вы гой еси, ребята, добры молодцы, Добры молодцы, донские казаки! Что у вас на синем море деется? Что чернеется, что белеется? Чернеется Сокол-корабль, Белеются тонки парусы. Вы бежите-ко, ребята, ко синю морю, Вы садитесь, ребята, во легки струги, Нагребайте поскорее на Сокол-корабль, Илью Муромца в полон бери; Добрынюшку под меч клони!» Таки слова заслышал Илья Муромец, Тако слово Добрыне выговаривал: «Ты, Добрынюшка Никитин сын, Скоро-борзо походи на Сокол-корабль, Скоро-борзо выноси мой тугой лук, Мой тугой лук в двенадцать пуд, Калену стрелу в косы сажень!» Илья Муромец по кораблю похаживает, Свой тугой лук натягивает, Калену стрелу накладывает, Ко стрелочке приговаривает: «Полети, моя каленая стрела, Выше лесу, выше лесу по поднебесью, Не пади, моя каленая стрела, Ни на воду, ни на землю, А пади, моя каленая стрела, В турецкой град, в зелен сад, В зеленой сад, во бел шатер, Во бел шатер, за золот стол, За золот стол, на ременчат стул, Самому Салтану в белу грудь; Распори ему турецкую грудь, Расшиби ему ретиво сердце!» Ах тут Салтан покаялся: «Не подай, Боже, водиться с Ильей Муромцем, Ни детям нашим, ни внучатам, Ни внучатам, ни правнучатам, Ни правнучатам, ни пращурятам!»
|